От автора
Главы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10

Вы можете заказать эту книгу, следуя данной инструкции

Роман

Глава 5,

Ещё один день. Короткий.

Добрались домой заполночь.

Подспудно, Кирилл готов был взять свои вещи и отправиться на знакомую уже площадь трёх вокзалов, где в запахах и гомоне можно было дождаться утра. Промелькнула мысль-желание – скинуть ненужное в камеру хранения, что бы посидеть в пивнушке со случайными слушателями, рассказать свои «звёздные» приключения. Однако, - так же вспышка в голове, - закончиться такие посиделки, по жанру, могут рукопашной, много таких «рассказчиков», наверное, в столице... Но, ведь, с ним-то всё творилось по настоящему... Будет обидно, если намылят нос за «как бы» враньё...

- Дом, милый дом! – по-голливудски выдохнула Вика и повернула ключ в замочной скважине. Ввалились, хозяйка разулась, в разные стороны скинув туфли. Те упали как две подбитые на лету лани – кубарем и «на спину», беззащитно вскинув наружу лапки-шпильки.

Дом-то, конечно, был милый, но, отнюдь, не его. А засим, Кирилл так и остался стоять пока в прихожей, выжидая удобный момент, что бы попросить Вику подать ему портфель. Она же, не раздеваясь, отправилась на кухню, и там зашуршало.

Ещё постоял.

Возможно, надо было корректно кашлянуть. Этак, настойчиво.

Или, просто, на цыпочках, проскочить туда-сюда, забрать портфель и, по-воровски, открыв-закрыв дверь (рывками, но сильно придерживая, дабы не допустить скрип), исчезнуть, раствориться в яркости столичной ночи.

Кирилл в раздумье огляделся и наткнулся взглядом на зеркало. Вдруг, его изображение, чуть удивившись, начало наблюдать, как он разувается и снимает плащ. Он подмигнул призраку в зеркале, тот заговорщицки вторил, одобрял. Быть по сему. Отправился в зал. Снял пиджак, уселся в кресло, включил телевизор. Не то. Выключил. Ещё бы газету растопырил на коленях в доме у Перовой! Слесарь Вася пришёл с работы, жена шуршит на кухне, он пока узнает счёт матча «Локомотив» - «Гондурас»... Бред. В оторопи снова включил телевизор, нажав первую попавшуюся кнопку. На экране человек в майке, трусах и носках читал за столом газету. Выключил телевизор. Неловкая тишина. Включил с другой кнопки. Девчонки поют, вот и славно, музыкальное сопровождение вечера.

- Оригинальный способ переключать каналы! – Вика принесла поднос с кофе и бутербродами.

- Да я это вот... тут...

- Ищешь себя в этом доме?

- Вроде того...

- Прикольно... – ни интонации, ни смысла.

Принялись за бутерброды. Чёрный хлеб, тонкий слой масла, икра. Ну-у, как же иначе. Тут только так. Кофе ошпарило верхнюю губу.

- А чего «прикольно»? – Кирилл решительно хотел знать. Не-е, ну нормально так, да? «Ищешь себя в этом доме?» Вот же вопрос. Что она имела ввиду? Сколько их тут себя искало у неё? Видимо, ни один не нашёл, раз одна живёт... Вот то и имела ввиду...

- Это слово я сознательно ввела «паразитом» в свою речь. Теперь – привычка, ляпаю вообще где попало. Когда мне неловко, или когда нельзя, что бы мои чувства/эмоции вышли наружу, я говорю без интонации «прикольно». И вроде бы что-то сказала (не промолчала, не «проглотила»), и, на деле, не сказала ничего. Женская хитрость.

Она лукаво подмигнула и разом откусила половину бутерброда, до упора набив им рот. Теперь с явным удовольствием, хотя и с трудом, жевала, продолжая улыбаться. Когда мы искренни, мы возвращаемся в детство.

- Знаешь, Вика, это мудрость. Житейская, бизнесовая. Возьму на вооружение, если ты не против?

- А-а-а, сколько угодно! Кушайте с маслом, не отвлекайтесь! Можешь так и вздыхать своим: «Как говорит моя знакомая актриса Перова – прико-о-ольно!»

- А я могу добавлять «близкая подруга»?

- Прико-о-ольно-о-о... – зелёные огоньки загорелись в её глазах. – Ну-у, это зависит оттого, насколько близко вы ко мне сумеете подойти, сударь! Защищайтесь!

Она метнулась к стенному шкафу, распахнула дверцы, вынула две рапиры, одну бросила Кириллу ручкой вперёд. Благо, он в этот момент уже не держал чашку с кофе, летела бы сейчас эта чашка к сёстрам тарелкам за окном. Кирилл сперва оторопело перехватил рапиру, а Вика уже наседала в ближний бой. Вскочил, для начала, стал просто обороняться, изучая навыки соперницы. Навыки были, и – неплохие. Разумеется, в институте культуры есть предмет «Сценический бой», там и не этому учат. Не так уж прост этот ботаник...

Волосы у неё растрепались, она от них только отдувалась. Удачный па, и Кирилл остался без верхних пуговиц на рубахе. Нормально, а? Тогда он перестал церемониться и приступил к атаке: лёгкими, но точными выпадами просто изрезал её блузку в лоскуты. Знай наших, он в юности два года фехтовал в местном кружке любителей шпаги. Обнажился чёрный кружевной бюстгальтер с тончайшими фиолетовыми бантиками. Загорелая грудь колыхалась при каждом прыжке, это действовало дезориентирующе, но Кирилл только распалялся. Он целился в бретельки. Она располосовала его рубаху вдоль рёбер и отхватила половину рукава, терять уже было нечего, кроме своих штанов. Бой разгорался нешуточный. Единственное, чего они не допускали – не кололи, а вот вертикально и горизонтально – рапиры свистели в воздухе квартиры словно пули над окопом, а уж звон стоял от их ударов друг о друга – просто колокольный. Он наседал, она отступала к окну. Упершись спиною в балконную дверь, Вика левой рукой нащупала ручку, распахнула дверь и нырнула на балкон. Преследователь принял приглашение, самонадеянно проследовав за хозяйкой дома. Ох уж эти «сталинские дома» - в квартире потолки, хоть с шестом прыгай, а балконы – в футбол играть можно! Ничем не будучи стеснёнными, «молодые» продолжали развлекаться. Но, Кирилл явно выигрывал: левая бретелька взвизгнула и разорвалась. В этот момент Вика вздрогнула, грудь выскочила на Божий свет. Она ахнула, прикрылась левой рукой и отвернулась к поручням. Он налетел на неё сзади и обнял, крепко прижавшись, стал целовать её шею, плечи и щёки, куда доставал и попадал губами. Не выпуская оружия из рук, не разворачиваясь, они сумели раздеть друг друга и продолжили бой живой рапиры в живых ножнах...

Всё смешалось в его сознании. Широкий балкон дома на Набережной, ночь в огнях несущихся машин, строгие кровавые звёзды Кремля перед глазами, перед ними голая спина взлохмаченной актрисы, рапиры в их руках, безумные конвульсии любви, бледность громадины храма ХС слева, чернота Москва-реки далеко внизу........... Вика уперлась руками в парапет и ненасытно ударяла ягодицами о его живот. Мышцы внутри неё словно выдаивали из Кирилла его апофеоз, который и оглушил ночную Столицу первобытным криком. Везувий сделал своё дело. Замерли на миг, разлившийся в вечность. Только чёрные волны облаков над головой. Только безразличный город под ними. Одни во всей Вселенной.

- Мы свет не выключили. – Вика снова сдувала прядь с глаз, но потом просто уронила голову на руки, лежащие на парапете.

- Ага...

- Исполнили показательную программу для народа...

- Мда-а-а...

- Утром поглядим на Ютубе.

- Может, обойдётся?

- И не мечтай. Это Москва. Хотя, тебе то чего? Ты герой, Перову завалил. Проснёшься знаменитым: привязка к раскрученному бренду. Неплохой маркетинговый ход.

- Э-э-э... прикольно...

Она выпрямилась и развернулась. Словно удивившись, поглядела на рапиру в своей руке, инстинктивно отбросила ненужный уже предмет на пол балкона и юркнула в комнату. Кирилл поднял рапиру и, вместе со своей, поставил в угол. Глянул вниз. Никто не аплодировал. Люди шли по своим ночным делам, машины летели по Каменному мосту и никому до них никакого дела. Вот они, бич и прелесть мегаполиса.

Стянул остатки рубахи, ими же вытерся, застегнул штаны. Свернул лоскуты, положил на табурет. С собой есть футболка, ничего страшного. Холод вдруг стал ощущаться неимоверно, минуту назад он его просто не чувствовал. Побрёл в квартиру, плотно закрыл за собой балконную дверь. Вика ничком лежала в кровати, на ней комом громоздилось одеяло. Она устало приподняла одну бровь, отыскала его глазом.

- Кирюш, выключай нафиг свет и ложись, спать хочу как слон.

Конечно, он мечтал тут же упасть рядом с ней, но отказать себе в чистке зубов и душе не смог, что и проделал. Когда уже в темноте приобнял её под одеялом, она сонно прошептала:

- Надеюсь, ты ничем не болеешь?

- О, ёлки-палки, нет, конечно.

- Тогда всё в порядке, об остальном я уже позаботилась.

Он почувствовал, как она улыбнулась. И когда успела «позаботиться»? Вроде бы даже позы не сменила, так и лежала ничком вся в подушках и сгустках одеяла. Он хотел прижать её к себе, но почувствовал ещё одну подушку, лежавшую или между ними или у неё где-то под животом, но явно мешавшую ему в намерениях. Не став искушать судьбу, он просто взял её мягкую ладонь и так и провалился в сон, держа Вику за руку.

Они шли по выжженному полю. Вика плакала. Что-то бормотала. Прислушался. Из несвязных всхлипываний можно было понять, что она о чём-то сильно сожалеет, мол, не хотела, просила прощения и обещала, что больше такого не повторится. Он успокаивал её как мог. Пахло гарью. Из-под ног поднималась чёрная пыль.

Навстречу им вышли угрюмые сельские жители. Хлеборобы, догадался Кирилл, возможно, по странным инструментам у них за плечами (толи мотыги, толи что) и серпам в руках женщин. Люди зло смотрели на Вику, она их боялась, инстинктивно спряталась за его плечо. Он не выпускал её руку, он в клочья разорвёт всех, кто желает ей зла. Люди почувствовали это, помялись с ноги на ногу. Кирилл увидел, что они почти не касались земли ногами, но их фигуры явно были из плоти, мощной брутальной плоти: мясо, кровь, мускулы, молоко.

- Не верь ей, она идиотка! Она сожгла это поле, и ещё шесть полей сожгла. И твоё поле бросит, уйдёт. Дай её нам?

Она дрожала и еле слышно плакала, он крепче сжал её руку.

- Я никому её не отдам. Ни-ко-гда.

Открыл глаза, в незашторенном окне светилась ночная Москва. В квартире можно было разглядеть любую мелочь. Такие тут ночи. Вика уткнулась в его подмышку и всхлипывала, скрутившись калачиком. Кирилл крепко её обнял и стал гладить по голове, по спине, шептать: «Чччч... Чччч... Ччч....» Она выпрямилась, обняла его крепко и прижалась всем телом.

- Мне приснилось, что я что-то подожгла и меня хотели за это убить! – иступлённо зашептала она.

- Я никому тебя не отдам. Ни-ко-му-не-от-дам-ни-ког-да.

Четыре руки начали неистовый танец ласки. Губы слились в долгий поцелуй. И скоро два тела превратились в единое Божество – единое, живое, крепкое. Мир перестал угрожать ему и растворился навсегда. До утра.

Кирилл проснулся первым.

Она лежала на животе, повернувшись к нему лицом и положив щёку на его ладонь. Улыбалась во сне. Тушь растеклась по глазам, щекам. Носик чуть припух. Волосы снова торчали во все стороны. Юность не покинет эту девочку-женщину никогда.

Словно досмотрев серию сна, Вика приоткрыла один глаз, улыбнулась, чмокнула ладонь-подушку и перевернулась на бок от Кирилла, забрав с собою остатки одеяла.

Надо было либо потревожить её и заново укрыться (в комнате довольно прохладно) или... Кирилл выбрал «или». Словно невесомая тень, медленно поднялся с кровати, отправился в ванну, предварительно хорошо прикрыв за собою дверь в зал. По дороге, в прихожей, вынул из портфеля туалетные приборы.

Как-то машинально умылся, побрился.

Его кафешку в родном городе закрывали всевозможные инстанции примерно раз в три-четыре года. Не хотел отстёгивать, не прощали. Продавал и тут же открывал новую, под тем же названием. Жизнеутверждающим названием. «Фемида». В городе уже шутили, что надо назвать «Кочующая Фемида». Завсегдатаи вызнавали новый адрес и переползали, нравилось им у него. И постоянство «возрождения Фемиды» им тоже нравилось, возможно, дарило некую уверенность разуверившимся в официальной фемиде умам. Борщи и солянки, опять же, были хороши и неповторимы, по их словам.

Так вот. Когда кафешка обретала новое место, Кирилл начинал искать к ней разные подъездные пути. И старался каждый день не повторять вчерашний путь на работу – ехать «следующей» дорогой. Нет, он не боялся нападений и т. п. Сперва, он и сам не понимал, зачем это делает. Дошло однажды, когда дня три подряд поездил по утрам и вечерам по одной и той же дороге. Эти три дня словно слились в один день. Троекратно повторились. На четвёртый случился выходной и Кирилл, попытавшись вспомнить события прошедшей недели, долго не мог «расчленить» три последних дня. Это стал для него один день. Жизнь замкнулась в некое колесо, с ним – белкой, внутри. Взвыл! Так не должно быть, мы не для этого рождаемся, что бы прожить как поёт БГ: «... ещё темно – на работу, как стемнеет – домой...» Так нельзя.

Но, даже имея к кафешке три-пять дорог, и раз в несколько лет, меняя сразу все эти пути-дороги, он не сильно разнообразил себе этим жизнь. Дни шли чередом. Менялись. У дней была пересменка. Серёжка рос, мама старела. Сменился на кухне холодильник. Ах да, телевизор он поменял в позапрошлом году, выдворив старый в чулан. Э! ещё, устарел видик и отпал, уступив место дивиди. Кассеты валяются до сих пор. А в чулане хранится проигрыватель пластинок «Электроника 000», бывшая его гордость.

Всё? Вроде бы... как бы вот... и – всё.

Что случилось с ним за все эти годы?

Отъехав теперь от родного городка на тысячу вёрст, вдруг понял, что никогда с ним ничего не случалось. Ни-че-го. Грабили. Да, пару раз. Милиция, протоколы, вставлял назад окна в стёкла кафе и жил дальше. Серёжка однажды сильно заболел, дежурили с мамой попеременно в больнице полторы недели. Поправился. Бегает. А-а-а, машину когда первую купил – боялся ездить. Прошло, умилительно вспоминать. Как покупал остальные машины, кроме последней, вспомнить невозможно, слилось. Скукожилось.

Автоматически перемыв посуду, принялся за варку кофе.

Вздрогнул.

Нежные руки прошмыгнули ему под локти, и Вика крепко обняла его сзади, прижавшись к спине. Уткнулась лицом ему меж лопаток и нюхала, затаившись. Кирилл остановил дыхание и момент. Растворился в уюте. Любимое Божество обхватило его, унося из этого мира. Больше не надо было думать о дне сегодняшнем. Всё случилось, здесь и сейчас.

- А у тебя кофе убежал... – раздалось мурлыканье из пространства вселенной.

Вместе оттирали плиту, обмывали под краном шершавую от накипи турку, разливали кофе. Вика снова в своём халате, но умытая и свежая. Щурится, улыбается, лоснится. Даже блестит.

- Королева в восторге! – расплывшись во все щёчки, просмаковала она.

- Паж немеет от удовольствия... – вторил он.

Озорно хмыкнув, Вика принялась одной рукой размешивать сахар, второй вынимать сигарету из пачки. Огонёк в его зажигалке уже горел.

- Слушай, паж, ты не скромничай! Ты на каникулах, наслаждайся. Но и о делах не забывай, пора подумать о дне насегодняшнем.

- Это намёк? – Кирилл насторожился. Пора съезжать? Пора заняться его делом? Что она имеет ввиду? Но, если что – она понятия не имеет о его деле. Значит, пора... э-э-э...

- Смотря на что намёк, дорогой! – улыбка блаженства так и не сошла с её губ. – Никуда я тебя не отпущу теперь все твои каникулы, ни в какие гостиницы и вокзалы... (он выдохнул даже слишком шумно и долго, но, не сдержался просто) Ми-и-илый... я впервые спала в ладошке... я в детстве так не спала у мамы... как мне было... спокойно... спасибо...

- Что ты, Вика... тебе спасибо, что ты есть.

- Стоп. Вот это было лишнее. Эхх... опять он всё испортил, ну посмотрите вы на этого слоника в посудной лавке! Всё, так и будешь слоником теперь!

- Погоди, а что я такого сказал? Я же от сердца...

- Да на днях у Кинчева была на премьере. Ему десять тысяч фанов орут: «Ко-о-остя, спасибо, что ты есть!» Как пионеры речёвку, представляешь, а? Кстати, если честно, я и сама хотела ему перед концертом это сказать, да БГ миловал, не сорвалось. А было бы смешно или подумал бы, что издеваюсь.

- Слушаешь «Алису»?

- А что тут удивительного? Снимались в одном фильме в девяностых, как на Бога тогда смотрела на него. Ну-у, как ты на меня на вручении орденов.

Кирилл покраснел.

- Да я и теперь...

- А вот и правильно делаешь! Мне нравится! Продолжайте, сударь, в том же духе! – она смеялась и Кириллу было не понятно, шутит ли, откровенничает ли. Вполне возможно, что – второе. Она снизошла к нему, но хочет дистанции. Для человека такого уровня публичности и славы, это можно понять. И принять в его положении, тоже – можно. Даже нужно. Кто он и кто она? Никому объяснять не надо. И говорила она сейчас только о времени его каникул. Хотя... ну вот чего он накручивает за неё? То, что не сказано – совсем не значит, что существует. Может быть, как раз потому и не сказано, что – не существует.

Но, подобный поворот самоувещеваний Кирилла не успокоил. Ведь очень даже может быть, что её вполне устроит сон в ладошке в течение всего двух недель, и, большего ей и даром не надо. Вполне может быть. Спросить? Никогда.

- Кстати, а сколько времени, слоник мой?

Он вынул из кармана сотовый, нажал на дисплей.

- Ёлы-палы... четыре часа... вечер уже...

Она только сладко зевнула и потянулась. Халат при этом предательски распахнулся.

- Ночь прошла не зря. Полдня проспали! Это будет лучший выходной в моей жизни!

- У тебя сегодня выходной?

- Да. И, если ты тоже сможешь отложить на сегодня все дела...

- Могу!!!

- То-о-о, предлагаю пройти на сеновал... я требую продолжения банкета! Извольте отнести королеву в спальню, мой верный паж! – и она изящной волной плеч вынырнула из халата на Божий свет.

Следующая глава      Вернуться в раздел "Романы"      Вернуться в начало страницы